Читаю замечательную книгу Александра Бушкова «Иван Грозный. Кровавый поэт». Автор – один из самых самобытных и читаемых в России писателей. Общий тираж его книг превысил 30.000.000 экземпляров. Читаю я это, значит, наслаждаюсь. И мысли мои, как вы понимаете, очень далеки от кавказских овчарок в частности, и от собаководства и дрессировки вообще. И вдруг… Я сталкивался с разными восторженными комплиментами и парадоксальными параллелями касательно моей любимой породы. Но уважаемый А. Бушков перещеголял всех – талант, он и есть талант. Описывая процесс взросления одного из величайших правителей России – Ивана Васильевича Грозного, он использует образ … Кавказца! Рассказывая в главе «Танцы с волками» о тех притеснениях и унижениях, которые пришлось испытать царю в детстве, Бушков с нескрываемым удовольствием переходит к описанию его первой «оборотки» зарвавшимся боярам, убившим его мать Елену Глинскую и сжившим со свету его единственного друга Ивана Оболенского… Сам же рассказ он предваряет историей из собственной жизни. Цитирую:
«То, о чем я сейчас расскажу, лично мне крайне напомнило житейский эпизод из собственного прошлого. Держал я как-то кавказца. И ему, пока он был щенком, проходу не давал соседский ротвейлер – кусал чувствительно, валял, как хотел, затюкал, одним словом. Хозяин у него оказался дурной, под стать собаке, и на все мои протесты реагировал одинаково: с идиотской улыбкой тянул: - Пусть собачки сами разберутся… А потом кавказику исполнилось одиннадцать месяцев. И когда этот ублюдочный ротвейлер на него в очередной раз кинулся, кавказик его вдруг сгреб за глотку, свалил и добросовестно попытался придушить. Это у него по молодости не получилось, но за все прошлое он рассчитался качественно: снег вокруг метра на три был в крови и шерсти, ротвейлер уже и барахтаться – то перестал, а я, надежно зафиксировав стонущего хозяина, ласково ему внушал: - Пусть собачки сами разберутся… Остаток жизни этот ротвейлер провел на положении лагерного педераста: сначала, высунувшись из подъезда, долго изучал окрестности, потом опрометью вылетал, быстренько справлял нужду и летел домой. Иногда успевал, иногда нет – и подросший кавказец, перехвативши его на полдороге, радостно начинал сеанс стрижки, бритья и массажа… Примерно то же самое случилось и с Иваном – кавказец подрос, а бояре-то проморгали!»
Дальше идет рассказ о аресте князя Андрея Шуйского царскими псарями, и, что для нас главное, дается характеристика самим псарям: «Народ это был жилистый, суровый и нисколечко не сентиментальный: на царской псарне содержались не болонки и даже не борзые, а крайне серьезные песики, с которыми ходили на медведя, лося и дикого кабана. Соответственно, и те, кто о них заботился, комплектовались не из прекраснодушных интеллигентов, вообще не из хлюпиков…». Спасибо, г-н Бушков – согрели душу кавказиста! И за псарей спасибо. Ну и конечно – за Ивана Васильевича по прозвищу Грозный, так несправедливо оболганного теми сами «прекраснодушными интеллигентами», которых не брали на псарню – по известным причинам. Что не говорите, а чтение «не по профилю» - вещь предельно полезная. Простой эпизод из собственной жизни, описанный талантливым неспециалистом, для понимания самой сути породы «кавказская овчарка» может дать новичку неизмеримо больше, чем все стандарты и специальная литература вместе взятые! Так что – читайте, господа, читайте!
Еще о пользе чтения
Если вы прочитали «Царский подарок…», то, надеюсь, доставит вам удовольствие и еще один автор. Владимир Короткевич – известный белорусский писатель. Наш современник. Умер в 1984 году. Его «Черный замок Ольшанский» - одна из любимейших моих книг. С детства. Судя по всему, собак Короткевич очень любил и подарил нам несколько эпизодов с их участием. Есть в книге сцена, когда милиционер для задержания преступника применяет служебную собаку.
«Я … увидел только, как со склона взвилось в воздух длинное, черное в этом свете тело и как будто слилось с фигурой Высоцкого, насело на него. …И собака уже прижала его к земле и держала в пасти его правое запястье».
Примечательно, что дальше автор невольно указывает на недостаток такой техники работы, когда Высоцкий: «Застрелиться хотел. Смог-таки перекинуть пистолет в левую руку». А если бы преступник решил не стреляться, а выстрелил в собаку? Для нас представляет интерес также техника снятия собаки (цит.): «… с трудом оттащил Рема за ошейник». Весь роман «прошит» историями с собаками.
«И на все это гаргантюанство умильно глядел большой черно-белый (а уши «страшно похожи на локоны Натальи Гончаровой с портрета Гау», как сказал ксендз) спаниель Ас. Ас по-русски означает «ас», по-белорусски – «ничего», а по-польски – «туз». Жихович положил ему на нос кусочек сахара и приказал терпеть. Шагреневый кончик носа страдальчески морщился, из глаз чуть не текли слезы. И ксендз смилостивился: - Ас! Милиция! Пес подбросил сахар в воздух, поймал его и, поджав хвост, бросился под кровать. … Ас вылез из-под кровати и снова облизался». Или другой эпизод:
«От плебани нам под ноги бросился рыжий пес, помесь дворняги с ирландским сеттером. Прижав уши, начал ласково скулить. - Кундаль, Кундаль, - трепал его дед, - Гляди ты, какой жирный. Ну, скоро на охоту с тобой пойдем. Тогда сбросишь жир. Пойдем на охоту? Собака начала прыгать от радости. - Верите, наловчился, холера, чтоб он был здоров, рыбу ловить. Иногда такую здоровенную принесет. И не знаю, или он ныряет за ней, как водолаз, или еще как». Правда, такому умению собаки находится простое объяснение чуть позже:
«Так я и говорю: Кундаль мой наловчился , чтоб ему здоровье, рыбу ловить. И домой носит. - Э-э, дед,- дергал его Стасик, - знаем мы, как он ловит. Ты уж не фались. - А как? А как? - С куканов у всех соседских рыбаков снимает, - объяснил беспощадный Стах. - Ну, скажешь. Может и Василько видел? - Та-а. Он и яйца крадет. Но я же ничего никому не говорю».
А как вам понравится шедевр, который я лично не могу перечитывать без смеха – не знаю уже в который раз. Будем считать эти строки подарком любителям немецких догов. Главный герой и его друг ведут на поводках двух догов, а продавец табачного киоска обращается к ним за «консультацией»:
«… У подъезда Пахольчик высунулся из своего киоска: - Боже-же ж ты мой, вот это собаченции! Звери! А что б это могла быть за порода такая – не сделаете ли одолжение объяснить?! - Тигровые доги, - буркнул Марьян. - Ай-я-я-яй, чего только не бывает! И тигра и собака! А скажите мне, как это их повязывают? Ведь тигра, хотя и большой, а кот. Как же он – с собакой? - Силком, - сказал Марьян - Дрессируют,- добавил я, но тут мне стало жаль старика. – Это просто масть у них такая, тигровая. Мы шутим, дядька Герард».
(Кстати говоря, в свое время при создании списка опасных пород киевским центром «Животные в городе» этот вопрос даже не задавался – запросто вписали помесь супердога с майкуном. В этом смысле малограмотный Пахольчик оказался намного умнее и осторожнее сотрудников упомянутого центра.- прим. автора).
Пожалуй, только когда Короткевич описывает охранное поведение охотничьих собак, начинаешь понимать, насколько глубоко автор «в теме». Я не буду цитировать это место из романа – цитата была бы слишком пространной. Кому интересно – прочтите сами. … Собачники со стажем могут помнить издаваемый нами в конце 90-х журнал «Твое собачье дело». Одна из его постоянных рубрик называлась «Клуб Анания Хаулина». В ней размещались материалы о людях, имеющих необъяснимую власть над собаками. Сам Хаулин – историческая личность, этакий «сельский дурачок», которого безумно «любили» собаки и, главное, беспрекословно ему подчинялись – даже самые свирепые. В романе Короткевича есть образ, который вполне мог быть «списан» с Анания Хаулина. Читаем в «Черном замке Ольшанском»:
«И еще один бросился мне в глаза. В стороне сидел на травке, на косогоре, могучего сложения и не менее чем саженного роста. На широком лице черные крылатые брови, синие огромные глаза, орлиный нос, красивый широкий мужской рот. Лицо удивительно интеллигентное, хоть на профессорскую кафедру, но какое-то тревожное и диковатое, не такое, как у обычных людей. О том, что это не профессор, свидетельствовало только то, что был он одет бедно: в ситцевой, распахнутой на груди рубашке, черных хлопчато-бумажных брюках, заправленных в старые яловые сапоги. Человек носил кепку козырьком назад… и вокруг него крутилось десятка два собак разного роста и масти и преимущественно никакой породы». «… В этот момент человек в мучной пыли с кепкой козырьком назад и эскортом беспородных собак приблизился к нам, вошел в середину толпы, словно раскаленный нож в кусок масла…» Позже мы узнаем, что был он «хороший, культурный человек. Окончил гимназию и единственный из всей Ольшанской округи окончил … Пражский университет. Несколько языков знал». И что тронулся он, став свидетелем того, как фашисты расстреляли четыреста рабочих.
«- А-а. Людовик Лопотуха, - сказал грустно Шаблыка. – Помешанный. Тихий. Иногда только что-то непонятное говорит. Ну и кепка. И собаки его страшенно любят. Видели? Табунами ходят. Немецких овчарок только боится и швыряет в них камни».
Знал ли Короткевич о Анании Хаулине? Думаю, знал. Слишком много общего у этих двух персонажей – исторического и литературного. А способность «ненормальных» - с общепринятой точки зрения – людей общаться с собаками пока остается загадкой. Мы можем только предполагать, что освобожденные то общечеловеческих условностей, они выходят на какой-то иной уровень восприятия, который позволяет им понимать собак (и не только их!). Но главное – их самих понимают собаки! Как хорошо сказала одна из героинь романа:
«Псы за сволочью ходить не будут…. Они чувствуют, кто их любит, кто незлой».
Что же до Короткевича и его романа – очень рекомендую. Не случайно «Черный замок Ольшанский» был удостоен Государственной премии имени Якуба Колоса. Как по мне, намного интересней Дюма и Скотта. Убедиться в этом не сложно – просто прочитайте.
В. Высоцкий Начальник Кинологической службы Международной полицейской корпорации, Судья КУС по рабочим качествам