Человек, приручив волка и превратив его постепенно в собаку, на этом не остановился. Сначала это была просто собака, если можно так сказать, многоцелевая. С ней охотились, она же и охраняла стойбище от непрошенных гостей. Однако сначала стихийно, а затем более менее целенаправленно собаки стали разделяться на определенные группы, то есть начали формироваться породы. Сейчас точно никто не знает, сколько в мире собачьих пород. Так, Джоан Палмер в своей книге "Ваша собака", 1993 г., описывает 190 пород , в энциклопедии "Собаки", 2001 г., говорится уже о трехстах породах, а в книге "О наших любимцах", 1993 г., авторы говорят, что "в настоящее время насчитывается свыше 400 пород собак". Классифицируют породы по - разному. Так, в Европе различают десять групп, утвержденных Международной кинологической федерацией, в США все породы собак делят на шесть групп, в Скандинавии - уже на восемь. В нашей стране в основном разделяют всех собак на охотничьих, служебных и комнатно - декоративных, включая в эту последнюю группу почему - то и некоторые охотничьи породы (кокер - спаниель и афган). Иностранные источники, как правило, не отделяют, например, западно - сибирскую лайку от восточно - сибирской, тогда как в нашей стране это разные породы. Очень нечетки границы между "породными группами" и "породами". Например, московская сторожевая, московский дог ( сейчас мало кто и помнит, что пытались вывести такую породу). Не углубляясь в дебри кинологии, напомню, что в настоящее время охотятся с несколькими группами пород охотничьих собак: лайки, легавые, борзые, гончие, норные. Несколько особняком стоят спаниели. Каждая группа пород для определенного вида охоты. Так, в тайге охотятся с лайками, в степи с борзыми и так далее. Но это в теории. Практически же так бывает далеко не всегда. Приведу несколько примеров из своей охотничьей жизни (да, наверное, каждый, кто проохотился много лет, может вспомнить такие примеры из своей практики). Начну с самой распространенной "породы" - собаки беспородные, то есть дворняги. По большому счету к ним можно отнести подавляющую массу наших так называемых лаек, с которыми охотятся в тайге. Ибо "заводские" лайки крайне редки в наших таежных деревнях, а истинные "вогульские" (мансийские, хантейские, эвенкийские и т.пр.) лайки сейчас практически исчезли или перемешались непонятно с кем. Крайне редко встретишь в северном поселке собаку, отвечающую стандарту лайки. Это в лучшем случае "лайкоиды", т.е. собаки, внешне немного напоминающие лаек из питомника. Однако их держат промысловики. А просто так они держать собаку не будут. Может, самым ярким примером в этом плане для меня является собачка одного из "штатных" охотников в Усть-Озерном. Когда-то очень давно меня "назначили" депутатом райсовета от этого самого дальнего в районе поселка. Тогда там жило сто человек, половина эвенков, половина русских - староверов. В моей победе на выборах никто не сомневался, т.к. конкурентов у меня, естественно, не было (в такие уж времена это происходило!), но надо соблюсти формальности, хотя бы показать меня моим избирателям. Представлять меня как кандидата в депутаты поручили районному судье Георгию Михеевичу, человеку весьма пожилому, очень известному и уважаемому в районе. Мы долетели с ним на самолете до Катайги, откуда на лошади выехали на мой избирательный участок. Дело было под новый год. Снегу в тайге по пояс. О глобальном потеплении тогда никто и слыхом не слыхивал, температура соответствовала времени года, т.е. градусов тридцать пять. В Катайге нас "поставили" на дорогу, рассказали, как ехать. Оба мы в этих местах впервые. Назвать дорогой то, где мы ехали, можно было только с очень большой натяжкой. Подчас вообще никаких проявлений дороги заметно не было. Абсолютное белое безмолвие, как у Джека Лондона. Однако наш небольшой, но крепкий рыжий лохматый мерин каким - то звериным чутьем находил относительно твердый путь и проваливался не очень часто. Расстояние километров двадцать пять мы ехали весь короткий световой день. Прибыли к месту назначения уже затемно. Судья направил коня к дому своего старого знакомого Федора. Недалеко от его дома мы увидели что-то похожее на коновязь. Там было привязано десятка полтора оленей, запряженных в нарты - это вышли к новому году из тайги эвенки - охотники. Конь наш, почуяв оленей, страшно забеспокоился, пытался понести. Но утомленному дорогой, ему на это не хватило сил. Мы объехали оленей стороной и остановились около нужного двора. Федор - тоже старовер, как я узнал из рассказов судьи. Но это был уже далеко не тот старовер, про которых я много читал и слышал. Он уже не очень строго придерживался весьма странных староверских обычаев. Служил в армии и даже принимал гостей (таких, как мы). Судью он встретил приветливо, но весьма сдержанно. После короткого обмена таежными любезностями на столе появилась бутылка водки, которую мы привезли с собой, и деревенская закуска: квашеная капуста, пельмени, вареная лосятина. Через некоторое время дверь со скрипом отворилась, и нашему взору предстал старик эвенк, одетый в оленью доху. Звали его Никитой. Стоит здесь заметить, что миссионерская деятельность наших православных священников не прошла даром, по крайней мере, по части имен: у всех знакомых мне остяков, эвенков, якутов и даже чукчей имена были русские. Никита узнал о нашем приезде и пришел поздороваться со своим старым знакомым - судьей. Мне казалось, что среди 20 тысяч населения района, по площади превосходящего Бельгию, не было у судьи ни одного незнакомого человека. Как мог судья их всех запомнить, осталось для меня загадкой до сих пор. Никита, довольно сносно для старого эвенка говоривший по-русски, вел степенную беседу с судьей. Тот расспрашивал его о других эвенках. - А как Никифор, дети-то у него есть? - Нету детей, не дал бог. - А у Николая? - Тоже нету. Я тогда очень удивился услышанному, но потом до меня дошло, что я вижу, может, последних эвенков тех краев. Это были "последние из могикан", "последние из удэгэ". Грустно мне стало от этих мыслей. Березовые дрова, весело трещавшие в большой печке, исправно делали свое дело, и вскоре мы не только согрелись после холодной дороги, но и перегрелись. Я вышел во двор. Темное мглистое небо не светило ни одной звездочкой. И я представил, как неприятно было бы ночевать в пойме реки, где и подходящего топлива для костра не найти. А ехали мы в основном поймой. И мысленно поблагодарил нашего рыжего мерина, который не подвел нас. Вернувшись в дом, я снова слушал разговор судьи со старым эвенком. - Сейчас - то куда, Никита, домой пойдешь? - Тайга поеду. Олешек кормить надо. Сено они не едят, мох только. - А ночевать где будешь? Избушка там у тебя? Эвенк засмеялся. - Палатка буду спать. Уточнять, как можно спать в неотапливаемой палатке в такой мороз, мне было неудобно. Утром, выйдя из избы, я смог осмотреться. Недалеко от дома увидел хозяйскую собаку. Небольшого серого кобелька с висячими ушами и хвостом палкой можно было назвать лайкой только потому, что он лаял. Кобелек был привязан около будки на цепи. Он для приличия тявкнул на меня пару раз, а потом, потеряв ко мне интерес, залез в будку. Мне вспомнилось, как по дороге судья мне рассказывал, что Федор, хозяин этой собаки - охотник - промысловик, один из лучших в районе. На мой вопрос, как работает собака, Федор скромно ответил: - Работает мала-мала. Он, конечно, понял, какое впечатление произвел на меня его помощник. Видимо, потому добавил: - Нету совсем путных собак, где их взять. На этом наш разговор о собаках закончился. Федор был немногословен. С другой дворнягой, внешне напоминающей сеттера - гордона, мне пришлось даже поохотиться. Старый лохматый черный пес, к тому же еще и хромой (передняя лапа когда-то попала в капкан), передвигался не спеша. Работа его нисколько не напоминала работу лайки. Однако мы с его хозяином охотились на соболя. Пес этот потихоньку трусил впереди нас по тропинке, как - будто и не интересуясь особенно ничем окружающим. Но вдруг он исчезал. Мы останавливались и ждали. Минут через двадцать - тридцать слышался его глухой хриплый, совсем даже не азартный лай. С нами в тот раз было еще две собаки, на вид довольно неплохие лайки. Они шустрили, старались, но соболей находил только этот культяпый старик. Я пытался выяснить происхождение этой собаки, но не смог. Хозяин ее оказался человеком довольно темным в кинологии, рассказывал мне всякие небылицы. О другой собаке, работавшей не "по профилю", рассказал мне когда - то наоборот очень компетентный в собачьих делах человек - мой друг Саша Кравченко, охотовед, окончивший Иркутский сельхозинститут. В студенчестве он проходил охотничью практику в одном из северных иркутских районов. Наставником у него был промысловик, основной рабочей собакой у которого был ирландский сеттер. Кстати, совсем другую работу ирландского сеттера мне пришлось наблюдать в детстве самому. Этот сеттер использовался для охраны двора, был очень злобным, что совершенно не характерно для данной породы. О немецких овчарках. Считается, что у них полностью утрачен охотничий инстинкт (энциклопедия "Собаки", 2001г.) Позволю себе не согласиться с этим утверждением. В таком уважаемом журнале, как "Охота и охотничье хозяйство", в конце шестидесятых годов был опубликован рассказ об охоте на тигра. Собакам в этом рассказе было уделено много внимания. Одной из собак, участвующих, в той охоте, была немецкая овчарка, кстати погибшая от зубов этого страшного зверя. С двумя немецкими овчарками, много лет применяемыми на охоте в качестве единственной собаки, правда, не на тигров, а на уток, я был знаком, так сказать, лично. Одна из этих собак принадлежала моему родственнику. Я много раз видел его, когда он возвращался с охоты. На поясе у него всегда болталось несколько уток, а рядом бежала Чита, его собака. Кстати, клички собак тоже подвержены моде. В те послевоенные годы, когда советские люди засматривались сериалом о Тарзане, очень много собак было названо именами героев этого фильма. Через несколько десятков лет по этой же причине в стране появились бесчисленные Мухтары. Другая немецкая овчарка прожила у моего близкого друга десять лет. Все эти годы этот мой друг успешно охотился со своим Шерханом. И что интересно, этот же Шерхан прекрасно работал по "преступнику", т.е. по защитно-караульной службе. Об использовании доберманов на охоте на оленей каким-то немецким князем (не помню его фамилии, а книги под рукой нет) рассказано в солидной книге "Собака и окружающий мир", изданной в ГДР в конце шестидесятых годов. Немного пробовал на охоте своего добермана и я. Утками он не интересовался совсем, а вот зайца как - то гонял довольно долго, правда, безуспешно. Зато вывел меня на дорогу, когда я заблудился в огромном болоте. Не буду больше утомлять читателя своими старческими воспоминаниями. В заключение скажу только, что эти воспоминания являются еще одной иллюстрацией утверждения, что далеко не все в мире просто вообще, а в охотничьей кинологии в частности.
