Полевые испытания — это метод определения рабочих качеств охотничьей собаки. Что понимается под рабочими качествами, которые при этом должны определяться, зависит от общей направленности и задач, которые стоят перед охотничьим собаководством. В разных странах и разных исторических условиях они могут быть разными, основываться на разных охотничьих и иных традициях и требованиях. Мы попробуем рассмотреть, какие же требования предъявляет к полевым испытаниям охотничьих собак отечественное охотничье собаководство и насколько отвечают этим требованиям существующие правила их проведения. Определение полевых качеств собаки интересовало охотника, очевидно, с того самого момента, когда собака стала его помощником в «лове» — промысле диких животных, и естественно, что оценка ее деятельности в этой роли неизбежно занимала значительное место в выработке охотником того или иного отношения к ней. Однако для того чтобы иметь возможность проверить собаку на охоте, ее следовало хотя бы дорастить до нужного возраста. В связи с этим стали предприниматься попытки заранее обнаружить наличие у собаки рабочих качеств. Нужно было получить возможность как-то определять будущие рабочие качества собаки в самом раннем возрасте, а еще лучше — до ее рождения. В условиях полувольного содержания со случайными вязками, когда отец щенков зачастую был неизвестен, это привело к правилу «полевой досуг — от сук», и на выращивание стали брать в первую очередь щенков от зарекомендовавшей себя суки.

 

 

С другой стороны, желание отобрать для выращивания
наиболее перспективного щенка привело к выработке «примет» или «признаков» — каких-либо особенностей, присущих щенку (окраса шерсти, нёба, языка, расположения нёбных складок, серёг на ушах и др.) и сходных с имеющимися у рабочей собаки. Открытие, что рабочие качества передаются по наследству, показало, что одного определения пригодности собаки к работе недостаточно при выборе щенка, если имелось несколько рабочих собак. Возникла задача определения: какая же из них лучше? Как попытка решить эту задачу, появились «мерки» — сравнение в поле двух или более одновременно работающих собак для выбора лучшей из них. Так можно было выбрать наиболее дельного работника и производителя, отбраковав остальных. Особенно наглядно такое сравнение выглядело для собак, работающих в группе, например, борзых, спускаемых с одной своры и травящих одного и того же выкунелого русака, или лаек, осаживающих медведя. Для остальных пород приходилось одновременно запускать впоиск двух собак, причем каждая, естественно, работала самостоятельно по своей дичи, и той полноты сравнения, которая была возможна для борзых, уже не получалось. Все эти «пробы», в силу отсутствия единых критериев оценки, как правило, страдали субъективностью, и то, что одному казалось лучшим, могло не совпадать с оценкой других. Тем не менее в XIX веке для заводских пород, когда вопрос об отборе производителей по рабочим качествам стал уже насущным, первые официальные полевые испытания легавых, появившиеся в Англии, были основаны именно на таком сравнительном состязательном принципе. Таковыми под названием «фильд-трайлс» они остаются в англоязычных странах и поныне по причинам, о которых будет сказано ниже.
Появившись в последней четверти XIX века в России, полевые испытания легавых после небольшой заминки начали проводиться тем же методом сравнения двух одновременно работающих собак с дальнейшим сведением в пару победителей первого круга и так далее, то есть по так теперь называемой «олимпийской системе». Именно так начиная с 1887 года проводило испытания (состязания) Санкт-Петербургское общество любителей породистых собак (ОЛПС). Однако уже в 1890 году Московское общество охоты (МОО), начав, в свою очередь, проводить полевые испытания легавых, отказалось от состязательной системы и перешло на индивидуальную балловую оценку одиночной собаки по элементам ее работы в пределах 100-балльной шкалы. Это давало возможность сравнивать (по баллам) собак, никогда не встречавшихся в поле, например, потомков и предков. Такой способ проведения полевых испытаний в дальнейшем, несмотря на сопротивление, в первую очередь, ОЛПС, распространился по всей России, был в конечном счете перенесен на все группы пород охотничьих собак и поныне у нас является единственным способом проведения полевых испытаний охотничьих собак. Исключение составляют только борзые, у которых сохранился парный запуск, хотя расценка собак производится индивидуально. На переломе XIX—X веков, наряду с англо-амери канской состязательной системой и российской индивидуально-балловой системой, в Германии и других странах Центральной Европы сложилась своя, также индивидуальная, но отличная от нашей система полевых испытаний, характерная тем, что оцениваются не элементы одного вида работы легавой, а ее способность выполнять набор различных видов работ.
Таким образом, в мировой практике можно констатировать существование трех типов полевых испытаний: англо-американского, немецкого (среднеевропейского) и российского, — предназначенных, как будет показано дальше, соответственно для проверки пригодности собаки к состязаниям, для проверки пригодности собаки к практической охоте и для проверки пригодности собаки к племенному использованию.В чем же состоит разница этих трех типов полевых
испытаний и почему она возникла? Анализ развития охотничьего собаководства показывает, что такое деление соответствует трем основным направлениям охотничьего собаководства: англо-американскому, центральноевропейскому (немецкому) и российскому —с их характерными особенностями.
Англо-американское охотничье собаководство задается, в первую очередь, эффектностью собаки и ее действий. В самом деле, в Англии уже во второй половине XIX века, то есть почти сразу вслед за консолидацией заводских пород островных легавых, началось их расщепление на выставочные и полевые линии. Выставки там —мероприятие, целиком и полностью рассчитанное на эффекты: эффектный экстерьер, эффектный показ с помощью профессионального хэндлера, эффектная косметика (бритье, стрижка, прически и проч.), эффектные позы. Это типичное шоу со всеми элементами азартной игры, причем с довольно высокими ставками, учитывая рекламу, которую получают победители. Аналогичная ситуация сложилась в Англии и США и с так называемыми «полевыми» линиями. Она вылилась в разведение фильд-трайлеров — собак, предназначенных исключительно для полевых состязаний. И здесь превалирует эффектность — быстрота скачки, ширина поиска, твердость и скульптурность «мертвой» стойки. Особенно утрированно это направление проявилось в США, где «полевые линии» — это чисто фильд-трайлсовые собаки для полевых состязаний. Они, как правило, мало чем напоминают исходные породы и представляют спортивных скакунов, задача которых состоит в том, чтобы за минимальный срок в сопровождении верхового ведущего обскакать максималь ное пространство и обнаружить максимальное количество дичи. К практической охоте все это не имеет отношения.
Недаром в Англии в 30-х годах XX века попытка восстановить утраченные рабочие охотничьи линии пойнтеров завозом фильд-трайлеров из США не увенчалась успехом из-за племенной непригодности ввезенных собак. На эффект рассчитаны «полевые» мероприятия не только с легавыми, но с другими группами пород: бега борзых за искусственным зайцем без угонок, скидок и прочих заячих «хитростей» и скачки в алых камзолах и черных цилиндрах за стаей фоксгаундов, идущих по искусственному следу (поскольку езда по живой лисице, кажется, запрещена). Эффективность такой «охоты», само собой, нулевая. Естественно, что подобное направление охотничьего собаководства в Англии и США способствовало сохранению соревновательного парного метода полевых испытаний легавых как наиболее подходящего для отбора фильд-трайлеров. Таким образом, полевые испытания легавых в форме парных состязаний представляют собой, в сущности, систему отбора собак для участия в фильд-трайлсах более высокого уровня, что вполне согласуется с задачами англо-американского охотничьего собаководства так называемого «полевого» направления.
На диаметрально противоположной позиции по сравнению с англосаксонской традицией оказалось немецкое охотничье собаководство. Оно может быть охарактеризовано как чисто эффективное. С самого его самостоятельного начала в конце XIX века во главу угла ставилась добыча дичи —
любой и в любых условиях. Результатом стало создание применительной или пользовательной всесторонней охотничьей собаки — ягдгебраусхунда. Это понятие предусматривает, судя по всему, не только универсальность работы собаки практически по любой дичи — от бекаса до кабана и оленя (естественно, в условиях среднеевропейской парковой охоты), но и требование в любых условиях (опять-таки среднеевропейских) предоставить охотнику возможность выстрелить. Такой подход переносит центр тяжести с экстерьера (внешнего вида) собаки и эстетики работы на ее результативность любыми средствами. Ограниченность видов охот в Центральной Европе и ее практически полная зарегулированность позволили четко определить, какая работа «гебраусхунда» нужна от него в том или ином случае. Таких «случаев», в сущности, очень немного: найти (верхом или низом — неважно) выводок куропаток или фазанов на поле и стать по нему; выгнать
все, что есть в квартале расчищенного леса, на окружающие чистые просеки; идти у ноги при охоте «котлом» и приносить по команде подстреленную дичь; сплавать и принести сбитую или подсадную утку, ну, наконец, проследить по кровяному следу подстреленного с вышки оленя — вот, пожалуй, и все. Примерно тот же круг обязанностей с заменой пернатой дичи на понорившегося зверя установлен и для другого типа «гебраусхунда» — немецкого ягдтерьера.
Никакой эффектности (она вся перенесена с собаки на охотника) и чисто количественный результат. Стандартность вариантов использования охотничьих собак в условиях среднеевропейской охоты позволила создать набор методов полевых испытаний, рассчитанный на определение практической пригодности такой охотничьей «пользовательной» собаки к каждому из этих вариантов. Возможность проверки «гебраусхундов» на подготовленность практически к любому из имеющихся в наличии видов охот («проверка на профпригодность») определяет допуск к охотничьему использованию только проверенных на испытаниях собак.
Российское охотничье собаководство с давних пор шло по собственному пути: в «правильной охоте» всегда наряду с добычей ценилась и красота самого процесса. Во времена псовой охоты наряду с конечным результатом — взятием зверя, неизменно фигурировали и лихость и красота «браска» борзой. Ведь взять-то зверя нужно было «с блеском и треском!» (М.П. Мачеварианов). Охота с гончими привлекала не только возможностью умело подставиться под зверя, но будоражила и завораживала голосами собак, издающих «от 2 до 5 различных тонов, глядя по регистру, высоких, средних и низких» (А. Сафонов). А в работе легавой «столько картинности и красоты, что все это составляет одно из главных удовольствий ружейной охоты» (С.Т. Аксаков). Неразрывная связь собаки и охоты, красоты и результативности —вот основа российского охотничьего собаководства. Требование неразрывности собаки и охоты, красоты и продуктивности, выставки и поля в начале XX века было подтверждено В. Столяровым: «С учреждением в России испытаний наши любители стали гораздо строже относиться к полевым достоинствам своих собак; некоторые вдались даже в другую крайность и выводили собак исключительно полевых, совершенно забыв про внешность, — явление заметное и на Западе, где полевые собаки тоже резко отличаются от выставочных, и победители на испытаниях и выставках встречаются довольно редко. Задача наших обществ — исправить это».
Традиции охоты с собаками и охотничьего собаководства в России лучше всех сформулировал еще в середине XIX века М.П. Мачеварианов. «Истинный, или дельный охотник», по М.П. Мачеварианову, не «шкурятник» и не «спортсмэн», он «смотрит на охоту, как на науку; строго держится всех ее правил, соблюдение которых и составляет гармонию, порядок и доставляет удовольствие в охоте. Он неутомимо заботится об усовершенствовании всего состава своей охоты: всегда имеет кровных, породистых, красивых, статных и резвых борзых собак; послушную, слаженную, добычливую, паратую, в совершенстве съезженную и нестомчивую стаю гончих; быстрых, крепких, досужих коней и считает наслаждением травлю зверей. Но все-таки он любит собак несравненно более, нежели собственно травлю. С каким неусыпным вниманием печется он о воспитании щенков и заботится о сохранении той породы собак, которая вмещает в себя все необходимые наружные и полевые достоинства. Их родословная ведется у него со строгой аккуратностью. Выборзка и, вообще, собаку не кровную и не породную он ценит ни во что, как бы она в поле лиха не была; потому что от такой собаки, несмотря на ее лихость, нельзя ожидать приплода с теми же полевыми достоинствами, которыми обладает она: это доказано и утверждено многими опытами». Отсюда неизбежно вытекала особая забота о правильности разведения, что заставило наших охотников-собаководов и кинологов ко всем сторонам собаководства подходить с точки зрения племенного породного разведения. Этим же определяются сложившиеся в России в конце XIX века направленность и форма полевых испытаний, сначала легавых, а позднее, уже в XX веке, и остальных групп пород охотничьих собак.
Первым, кто отметил значение полевых испытаний охотничьих собак для племенной работы, был, по-видимому, известный охотник-собаковод А.И. Чевакинский, который уже в 1889 году, через два года после первых испытаний ОЛПС, писал: «Цель полевых испытаний, с одной стороны, состоит в том, чтобы показать, какая порода собак лучше удовлетворяет требованиям современной русской охоты, с другой стороны, чтобы указать тех победителей, от которых охотник может получить заведомо кровную полевую собаку». Эта же цель была определена как первостепенная в принятых в 1890 году Московским обществом охоты Правилах полевых испытаний подружейных собак: «Чтобы верно определить природные полевые качества и дрессировку». То же определение дано было и в принятых МОО в 1901 году Правилах полевой пробы гончих. И те и другие, таким образом, ставили целью племенной отбор. Правда, полевая проба гончих вначале предусматривала испытания только смычков и стай, что не очень увязывалось с поставленной целью. Не очень была увязана с этой целью и первоначально установленная различная оценка первопольных и многопольных собак на испытаниях легавых. Однако уже в 1903 году это различие было отменено и для легавых была принята единая расценочная таблица, проведена ее корректировка, причем некоторые графы получили новое название, и было изменено их цифровое наполнение. «Чутье» так и осталось с 25 баллами, «манера поиска» была дополнена «быстротой» с общим баллом 20, «потяжке и подводке» было сохранено 15 баллов, но балл за «стойку» снижен с 15—20 до 5, «дрессировка» с ее 20 баллами была сохранена и была введена (по предложению К.В. Мошнина) новая графа «стиль и красота работы» с 15 баллами ………….