В январе 2009 года исполняется ровно 60 лет отечественной программе подготовки к запуску в космос живых существ. Всего через четыре года после окончания Великой Отечественной войны в одном из институтов Министерства обороны СССР - Институте авиационной медицины - была создана сверхсекретная группа медико-биологических исследований на ракетах под руководством Владимира Яздовского. Из ее первого состава сегодня жив всего один человек - полковник медицинской службы в отставке Александр Серяпин .
60 лет назад в Советском Союзе начали программу по подготовке живых существ к полетам в космос
У Александра Дмитриевича удивительная судьба. Он родился 6 декабря 1918 года в деревне Смирновка Моршанского района Тамбовской области. Деревенский паренек закончил Ленинградское военно-медицинское училище, а затем академию. В качестве полкового авиационного врача участвовал в боях на озере Хасан и в Великой Отечественной войне. Был тяжело ранен в Берлине 9 мая 1945 года. Медсестра, оказавшая ему первую помощь, стала его женой.
Бурное развитие сверхзвуковой реактивной авиации в послевоенные годы поставило перед разработчиками множество вопросов, ответов на которые тогда не было. Резко увеличились скорости летательных аппаратов и их потолок, и важнейшей задачей стало обеспечение летчиков кислородом на таких высотах. Вот тогда-то врач обычного авиационного полка Александр Серяпин по своей инициативе и решил определить, какое количество кислорода потребляет летчик во время полета на реактивном самолете. Не имея специального оборудования и приборов, Серяпин сумел решить эту задачу и был приглашен в Москву с докладом. После этого ему предложили поехать на переподготовку в Ленинградскую военно-медицинскую академию. Через два года учебы он стал научным сотрудником в лаборатории герметичных кабин и скафандров НИИ авиационной медицины в Москве. В этом институте и началось для капитана медицинской службы Серяпина главное дело его жизни.
Первой работой, которую поручили молодому ученому, стало определение количества кислорода, потребляемого летчиками дальней бомбардировочной авиации за время длительного полета. Это удивительным образом перекликалось с его давней самостоятельной работой в полку. Через несколько лет он снова вернется к этой проблеме, но уже в связи с полетами человека в космос. Однако тогда, в середине 1950 года, ни о каком космосе, конечно, не было и речи. Но через два месяца после начала работы над проблемами дальней авиации Серяпин был вызван к начальнику института. «Работа шла очень интенсивно, - вспоминает Александр Дмитриевич, - не считаясь со временем. И вот в ноябре 1950 года поздним вечером сижу в лаборатории один, вдруг звонок секретаря начальника института: «Срочно зайдите!» Захожу в приемную, спрашиваю: «Кто там?» Отвечает: «Покровский (директор института), Яздовский и какой-то очень симпатичный мужчина». Постучался, захожу, докладываю. Алексей Васильевич Покровский встал из-за стола, поздоровался. Возле доски стоит этот самый незнакомый мужчина. С мелом в руке. И на доске нарисована ракета. И цифры: 40 км, 100 км. «Вот, Сергей Павлович, - говорит Покровский, - это тот самый товарищ, которого мы рекомендовали вам. Просим его включить в нашу группу. Закончил военно-медицинскую академию, показал себя прекрасно по дальней авиации». Тот вытер руки, подходит, здоровается: «Ну что, будем знакомы?» Коротко рассказал, чем придется заниматься. Для меня, конечно, все было из области фантастики. Но сразу предупредил - никому ни слова, даже жене. Не говоря уже о друзьях, знакомых. Слова «ракета», «высоты» должны быть исключены из вашего лексикона, даже среди ваших сотрудников!» Это был Королев».
Так Александр Серяпин оказался в той самой сверхсекретной группе Владимира Яздовского. Никто в институте не имел ни малейшего представления о том, чем они занимаются. Работали в основном по вечерам и в выходные дни. В обязанности нового члена группы входило создание нужной атмосферы для собак в герметичной капсуле ракеты и тренировка их к полетам.
22 июля 1951 года на полигоне Капустин Яр в Астраханской области состоялся первый запуск советской высотной геофизической ракеты с двумя собаками на борту - Дезиком и Цыганом. Серяпин вспоминает: «Запуск состоялся рано утром, до восхода солнца. На высоте 100 км приборный отсек с животными отделился и стал падать до высоты 7 км, на которой открылся парашют. Первый полет оказался очень удачным, собаки были живы. Когда мы их освобождали, подъехало много машин, в одной из которых был Сергей Павлович Королев. Когда он увидел собак, по-моему, счастливее человека там не было. Он этих собак схватил, бегал с ними вокруг этой самой кабины. Поил их водой, колбасы давал, сахару. Потом взял их к себе в машину и говорит: «Они поедут со мной!»
После Дезика и Цыгана последовала целая серия запусков «четвероногих космонавтов», включая знаменитых Лайку, Белку, Стрелку и других. И все они прошли через руки Александра Серяпина и его коллег. В экспериментах с собаками был впервые зафиксирован и один из самых важных факторов космического полета. «Просматривая киноматериалы, - говорит Серяпин, - мы увидели, что как только выключаются двигатели, в кабине поднимается пыль, хотя там все было очень чисто. Но мы отчетливо видели пылинки. Что это такое? Предположили, что в это время наступает состояние невесомости. Решили проверить. Оставили в кабине гаечку. И видим: гайка эта летает, и собаки смотрят на нее. Вот тогда и убедились, что это невесомость. Но если с собаками ничего не происходит, наоборот, они успокаиваются после отключения двигателей, значит, невесомость не оказывает вредного воздействия!»
Вскоре в истории космонавтики наступила новая эпоха. В 1956 году на одном из совещаний главных конструкторов Сергей Королев предложил запустить вместо собак человека. Александр Серяпин: «На такой же геофизической ракете. Все - за. Но сразу встал вопрос: кто должен лететь? Этот вопрос потом возник и с запуском на «Востоках». Мы настаивали, что должен лететь врач. Он грамотно опишет воздействие всех факторов полета. Инженеры доказывали, что должен лететь инженер. Но потом они согласились с нами. Сразу же 5 медиков подали рапорт о том, что согласны лететь на ракете на высоту 110 км. И нас уже пригласили на обследование в Центральный авиационный госпиталь. Но в это время в Советском Союзе была готова ракета, которая могла вывести на орбиту спутник с большим весом. И Сергей Павлович сказал: «Товарищи, мы будем готовить запуск на орбиту. Поэтому одновременно две большие работы мы не потянем. Давайте все силы бросим на запуск на орбиту». Вот так наш полет на высоту 110 км и не состоялся».
Первым живым существом, запущенным на околоземную орбиту, стала собака Лайка. Ученые-медики знали, что обратно на Землю она не вернется. В то время конструкторы космической техники еще не умели возвращать животных. Поэтому отношение к ней было особое. Предусмотрели даже специальное устройство, в которое входил шприц с сильнодействующим снотворным. В нужный момент оно должно было сработать при нажатии кнопки, чтобы животное не мучилось. Вот такие новые задачи поставил орбитальный полет.
Снова вспоминает Александр Серяпин: «При полетах на высотных геофизических ракетах нас никто не ограничивал ни в весе, ни в габаритах. Мы ставили туда и баллоны с кислородом, и крупные приборы. А когда встал вопрос о спутниках, Королев определил нам предельный вес и габариты, в которые мы должны были уложиться. И как нам обеспечить собак или человека, например, обычным кислородом? И тут я вспомнил переподготовку в Ленинградской военно-медицинской академии, которую я проходил в лаборатории авиационной и подводной медицины. А подводники уходят в длительное плавание, как они-то там обходятся, чем дышат? Поехал в Ленинград».
Вопрос был решен. Правда, не обошлось без проблем, так как применявшаяся на подводных лодках технология уже долгие годы являлась глубочайшей государственной тайной.
Александр Серяпин принимал участие и в подготовке всего первого набора кандидатов в космонавты. Одновременно продолжались и запуски на орбиту собак. Работы шли и в Москве и на космодроме Байконур. Александр Серяпин: «Мы готовили животных в монтажном корпусе в Байконуре для полета на одном из «Востоков».
Вдруг заходит Королев вместе с космонавтами. Подходит к нам, спрашивает: «Что вы делаете, расскажите». - «Готовим собачку». Королев говорит космонавтам: «Ну, кто из вас хочет посидеть в «Востоке?» И тут первым говорит Гагарин: «Разрешите мне, Сергей Павлович!» Королев разрешил, Гагарин снимает с себя китель, снимает ботинки - вот это очень понравилось Королеву, что он не в ботинках. Снял ботинки, подтянулся, сел, говорит: «Хорошо, прекрасно!»
Ранним утром 12 апреля 1961 года Александр Серяпин вместе с одним из руководителей полета находился на верхней площадке, рядом с кабиной корабля-носителя «Восток». Он вспоминает: «Мы там размещали питание, как раз перед посадкой космонавта. Все осмотрели. Вместе с нами на этой же высоте стоял солдат с автоматом. Вдруг телефонный звонок. Солдат взял трубку, потом говорит: «Кто из вас доктор? Вас к телефону!» Я беру трубку - Сергей Павлович: «Серяпин! Где космонавты? Почему они задерживаются? Что, я должен дозаправку делать? Топливо испаряется! Они уже опаздывают! Время посадки! Срочно давай, спускайся, вон моя машина, и поторопи их!» Только я спустился, как вижу - идет автобус. А я уже на земле, хотя хотелось быть наверху при посадке космонавта. Но вот не удалось. Подъехал автобус, Гагарин доложил Государственной комиссии, что готов к полету».
Потом Александр Серяпин участвовал в разработке уникального лунного скафандра, в испытаниях орбитальной космической станции «Салют», в работах по подготовке первой советской экспедиции на Марс.
Сегодня кандидат медицинских наук, лауреат Государственной премии, почетный доктор Российской академии космонавтики, почетный академик Международной академии астронавтики Александр Серяпин живет в Москве. Совсем недавно ему исполнилось 90 лет. Как говорит сам Александр Дмитриевич, ему повезло в жизни. Он оказался причастным к одному из самых величайших событий в истории.
